Иногда они умирают - Страница 106

106

– Я не слышу.

– Почему тогда слышу я?

Она обхватила себя за плечи. Лицо, только что светившееся утренней свежестью, потускнело, глаза утонули в глубоких тенях, на щеках прорезались две глубокие морщины. Словно на нее внезапно накатил приступ горной болезни. А я уловил – легкое дуновение воздуха, едва различимый смешок из-за двери, вздох старого дома.

– Тисса, нам надо уходить. Немедленно.

Она тут же вскочила, подчиняясь мне, и, не задавая лишних вопросов, начала торопливо собирать вещи.

– Оставь. Нет времени.

– Рай, что происходит?

Не ответив, я сунул за пояс ганлин, ударом ноги выбил остатки стекла из рамы, подхватил свой рюкзак, на ходу вытащив из наружного кармана веревку, и выбросил его в окно. Услышал, как он громко звякнул петлями, приземлившись на камни, и, судя по звуку, прокатился вперед еще несколько метров. За ним полетело имущество Тиссы. А затем я схватил девушку за руку и подтолкнул к единственному доступному сейчас выходу.

– Высоко. Ноги переломаю, – произнесла она равнодушно, что означало в ее случае высочайшую степень паники.

– Я помогу.

Дом мягко качнуло, словно лодку, натолкнувшуюся на мель. С потолка посыпался мусор – опилки, дохлые жучки, пыль. Дверь содрогнулась от мощного удара, по дереву побежали трещины. Тисса бросилась к окну, села на подоконник, перекинула ноги на ту сторону, держась за раму, оглянулась на меня. В ее глазах сверкнула вспышка дикого страха.

– Высота – это только иллюзия, – сказал я мягко.

Тисса криво улыбнулась в ответ на мою попытку успокоить ее. Я обвязал ее пояс веревкой, затянул. Другой конец привязал к ножке кровати.

– Не бойся, я тебя держу.

Она кивнула, схватилась за раму, повисла на руках, потом ее пальцы разжались, и веревка натянулась под тяжестью человеческого тела. Дверь еще раз содрогнулась, в комнату полетели мелкие щепки, обломки дерева. Но не упали на пол, а повисли в воздухе, образуя запутанный орнамент. То невидимое или несуществующее, что притаилось в коридоре, пыталось прорваться в комнату, словно чувствуя, что люди ускользают из нее. Веревка ослабла, значит, Тисса достигла земли.

Я сел на подоконник, взглянул вниз, увидел, как она торопливо развязывает узел на поясе, неловко отступает в сторону, прижимая ладонь к животу, видимо сильно перетянутому при спуске. Я втянул веревку, но не успел обвязаться ею. Засов сорвало с петель. Расколотая дверь грохнула о стену, и я, не дожидаясь появления непрошеного гостя, прыгнул вперед, вниз, в пустоту. Ладони обожгло волокнами моего тонкого спасительного каната, ганлин тихонько свистнул, как будто ловя ветер, вызванный моим полетом-падением. За спиной заскрежетало, вздохнуло, завыло, скребя когтями по полу.

Я приземлился, едва не отбив ступни, но тут же вскочил, схватил Тиссу за предплечье и поволок прочь. Мы успели отбежать на пару десятков метров, когда оглушительный треск за спиной заставил нас оглянуться. Дом неторопливо рушился. Проваливалась внутрь крыша, крошились стены. Словно невидимый великан, проходя мимо, наступил на коробку, раздавил ее, а потом стряхнул обломки, прицепившиеся к ноге. На склоне горы, к которой было раньше пристроено ветхое здание, виднелось неровное грязное пятно. Как от осиного гнезда, оторванного от стены.

Когда развалины перестали дрожать и осыпаться, мы медленно подошли к ним. Минуту стояли молча.

Край спасительной веревки выглядывал из-под обломков, словно задушенная, придавленная змея. Я наклонился, дернул ее пару раз, но тут же оставил это бесполезное занятие. Рюкзак Тиссы прижало одной из досок и засыпало щепками. Мой был похоронен под руинами.

– Ты уверен, что в твоем ритуале был какой-то смысл? – спросила девушка не без иронии.

– Над силами природы я по-прежнему не властен, – ответил я, вытаскивая ее рюкзак из-под мусора.

– Силы природы! – Тисса фыркнула, маскируя под насмешкой запоздалую нервную реакцию на все произошедшее. – Да нас чуть не раздавили, как тараканов. Твои горы опять обыграли тебя. Убили погонщика, отобрали нож, заставили пройти сложнейший ритуал, теперь лишили вещей. Что придумают дальше? Завалят лавиной? Или в пропасть сбросят? Мне просто интересно!

Ее голос зазвенел, на запавших щеках появились красные пятна.

– Мы лишились палатки, – сказал я, проводя быструю ревизию оставшегося имущества и стараясь не заострять внимание на эмоциях Тиссы. – Одного спальника. Если ты не убрала горелку…

– Знаешь, мне вчера было как-то не до того, – тут же огрызнулась она.

– Значит, горелки у нас тоже нет, – ответил я невозмутимо и продолжил осмотр. – Твоя аптечка на месте.

Я расстегнул красную плоскую сумку с белым крестом. Там нашлись две пластинки диакарба, одна – карсила, три ампулы дексаметазона со шприцами, две пачки таблеток от головной боли, флакон дезинфицирующего геля, средство от бессонницы, бинт, гемостатическая губка, капли для обеззараживания воды.

– Немного, но лучше, чем ничего, – сказал я, убирая аптечку.

Теплая одежда Тиссы тоже сохранилась. И ее спальный мешок. Еще осталось несколько банок консервов и пачка галет. Небольшой походный нож и фонарик лежали у меня в кармане. Ганлин был за поясом.

– Воду наберем сегодня, – произнес я вслух, подводя итог. – Ничего, продержимся.

Я отрегулировал лямки рюкзака, закинул его на плечи и увидел сдержанную улыбку Тиссы.

– Наконец ты стал разговаривать и действовать как прежде.

Она была права. Я перестал чувствовать связь с потусторонним, видения прекратились. Мир снова стал простым и плоским, видимо, потому, что я целиком погрузился в заботу об обыденных вещах. У меня не было ни времени, ни желания уходить в глубокую медитацию или продолжить музыкальные упражнения с ганлином, чтобы сделать связь с ним глубже. Надо было идти дальше.

106