Иногда они умирают - Страница 51

К оглавлению

– Ты так хорошо все это знаешь? – поинтересовался Джейк, убирая камеру в кофр и надежно застегивая его. – Откуда?

– Жил здесь какое-то время.

– Хотел стать монахом? – ухмыльнулся Дик.

– Пытался изучить местную культуру.

– Ах, культуру.

– Значит, отсюда все эти местные легенды? – спросила Тисса, рассматривая монастырь.

– Большинство.

– А остальные?

– Узнал на собственном опыте.

– Я читала, в Кайлате есть еще один храм, – сказала девушка, выразительно глядя на меня, явно намекая на то, что сведения эти она почерпнула из моих записей, которые вытащила, вскрыв сейф. – Очень древний.

– Ронгбукский монастырь, – ответил я, отчего-то испытав неприятное ощущение от того, что она вспомнила про него. – «Храм из снега»… По легендам Кайлата, его служители сторожили трон богов. Он стоял у подножия вершины мира.

– Стоял? – уточнил Джейк.

– Да. Его разрушило землетрясение.

– И вообще ничего не осталось?! – поразился Дик.

– Осталось. Развалины.

– Неплохо было бы посмотреть.

– Там большая высота. И дорога трудная.

– Но вы ведь нас проведете, правда, Райн? – с уверенностью произнес Джейк.

– Посмотрим, – ответил я уклончиво.

Мы приблизились к монастырю. Центральный вход был не заперт. В него сейчас как раз торопливо входили два трекера – спешили попасть на вечернюю службу, которая проводилась здесь ежедневно.

Недалеко стоял молодой монах в бордовой рясе и кожаной куртке, небрежно наброшенной на плечи. Он вежливо беседовал с двумя пожилыми седовласыми туристками, но, как только увидел меня, отвернулся от них. Его смуглое вытянутое лицо с черными глазами под густыми бровями, кажущимися изломанными посередине, засветилось искренней радостью.

– Рай-джи! Давненько не виделись! – завопил он весело, полностью разрушая свой загадочный образ, и так основательно подпорченный современной одеждой поверх древнего облачения.

И бросился пожимать мне руку.

– А мне уже рассказали про твои подвиги! – продолжал радоваться он, хлопая меня по плечам. – Говорили, ты проводил небесные похороны! И как, успешно?

– Намаскар, Чинир, – сказал я, улыбаясь двум шокированным дамам, поспешившим отойти от монаха, показавшегося им неуравновешенным. – Слухи, как всегда, преувеличены.

– Ну вот, – вполне серьезно огорчился он, – а я-то думал, что мой нож уже полностью выполнил свое предназначение.

– Познакомься с моими спутниками – Тисса, Джейк, Дик. Это Чинир. Он сделал мой кухри.

– Намаскар, друзья, – произнес монах, пожимая всем троим руки. – Рад приветствовать вас в нашем доме. Пойдете на ритуал? Мы пропускаем туристов, только просим не фотографировать.

– Да. Я бы хотела попасть туда, – ответила Тисса прежде, чем кто-либо из мужчин, слегка удивленных его напором, успел возразить.

– Тогда идемте.

Он сделал широкий приглашающий жест, и мы последовали за ним к тяжелым внутренним воротам монастыря.

В густеющем сумраке, медленно ползущем из ущелий, неожиданно прозвучал долгий протяжный гул. Грозный, тягучий, завораживающий, как лавина. Это пела монастырская раковина. И мне показалось, что пространство вокруг отзывается глубоким вздохами, медленным эхом, подступающая темнота начинает шевелиться, отползать, пронзенная магией этого звука.

– Зовут на молитву, – сказал Чинир многозначительно. – Давайте поторопимся.

Он поднялся по ступеням, открыл дверь, пропуская нас вперед. Мы оказались в просторном дворе. В его центре стоял высокий шест, на котором развевались разноцветные молитвенные флаги. Молитвы, записанные на них, считывали статуи двух крылатых дайкинь – носительниц высшего знания из свиты верховной богини. Их змеиные тела обвивали шест, а уродливые старческие лица были направлены к угасающему вечернему небу. Кайлатцы верили, что любая из них могла навестить философа или ученого и открыть ему истинный смысл вещей. Только происходило это крайне редко. Чаще богини украшали свои тела костями и черепами жертв – они были очень жестоки.

Уолтер говорил, что эти сущности олицетворяют подлинное знание, которое не терпит искажения фактов, недомолвок и лжи, приводящих их в состояние священной ярости. Я улыбнулся, вспомнив, как мой друг порой призывал карающих дев на головы некоторых своих ленивых и недобросовестных студентов, и Тисса, взглянув на меня, вопросительно приподняла бровь. Однако ни о чем не спросила.

На уровне второго этажа тянулась открытая галерея, где обычно читали утренние молитвы.

– У нас тут проблемы со светом, – сказал Чинир с легким сожалением. – Ринпоче уехал в Кантипур за электриком. Вернется только на следующей неделе.

В ответ на недоумевающий взгляд Джейка я пояснил:

– Ринпоче – это почтительный титул настоятеля монастыря.

А тот насмешливо прищурился и спросил у монаха, маскируя издевку под наигранным интересом:

– Уехал в Кантипур, вот как? Почему же ваш настоятель сам, силой мысли, не устранил проблему с электричеством?

Джейк взглянул на меня, явно гордясь тем, как «поддел» невежественного служителя.

– Обычно он тратит свои мысли на более важные дела, – тут же отозвался Чинир, не принимая вызова на бессмысленный спор. – Ну, идемте, не будем задерживаться.

– А здесь не опасно находиться на улице после захода солнца? – очень тихо спросила меня Тисса, видимо вспоминая о нашем небольшом приключении в Намаче.

– Нет. Здесь – нет.

Мы прошли на противоположный конец двора, провожаемые суровыми взглядами дайкинь. Под ногами похрустывал белый песок, который каждый день аккуратно подметали и разравнивали.